Кому мешает "Роттердам плюс"

Вот уже два года не утихают страсти вокруг новой формулы расчёта цены на энергетический уголь, т.н. "Роттердам плюс". Противники новой системы выискивают все новые аргументы, чтобы дискредитировать эту систему ценообразования. Пожалуй, самый «раскрученный» - домысел о том, что "Роттердам плюс" якобы сильно увеличивает стоимость электроэнергии, а значит, снижает конкурентоспособность отечественной промышленности. Но так ли это на самом деле? – Статистка говорит, что украинские промышленники не просто не утратили конкурентных преимуществ, но и смогли существенно нарастить прибыль.

Что такое «Роттердам плюс»?

Вал негатива, хлынувший на формульное ценообразование на электроэнергию сделал свое дело: в головах многих обывателей «Роттердам плюс» ассоциируется с масштабной коррупционной схемой, которая якобы приносит сверхприбыли олигархам от энергетики в ущерб экономическому развитию. При этом вряд ли окученные пропагандой зрадофилов читатели смогут внятно объяснить, в чем именно заключается суть новой формулы и, уж тем более, - почему и действительно ли она так вредна для промышленности? Поэтому давайте, вооружившись цифрами, а не лозунгами, разбираться в этом вопросе, а заодно - развенчивать ворох мифов, которыми уже успел обрасти «Роттердам плюс».

Итак, «Роттердам плюс» - это формула, по которой рассчитывается цена на энергетический уголь. Эта формула утверждена постановлением НКРЭКУ №289 от 03.03.2016 "Порядок формирования прогнозируемой оптовой рыночной цены электрической энергии". Тут нужно пояснить какое отношение формула расчета стоимости электроэнергии имеет к цене угля. Дело в том, что основным потребителем энергетических углей в Украине являются тепловые электростанции (ТЭС). Соответственно, за уголь они рассчитываются по цене, определенной НКРЭКУ. Далее возникает следующий вопрос – зачем вообще нужно было изобретать формулу расчёта? – Ответ простой – чтобы определить, сколько же в действительности стоит закупаемый ТЭС уголь? – Ведь до появления «Роттердам плюс» вокруг этого вопроса было сломано немало копий. Чиновники называли одну цену, руководители частных шахт – другую, ну а государственные шахты – третью.

Чтобы положить конец этим препирательствам, НКРЭКУ пришло к компромиссному решению – цена угольной составляющей для тепловой генерации (ТЭС) должна определяться мировым рынком. Предложенная НКРЭКУ формула привязывается к крупнейшему европейскому угольному индексу API2 (цена в портах Амстердама, Роттердама, Антверпена) + доставка в Украину + перевалка + транспортировка по Украине к ТЭС. Помимо этого в формулу был заложен дисконт на более низкую калорийность украинского угля. Сразу уточним: эта методология расчета касается только промышленных потребителей. Для населения тарифы имеют фиксированный характер и утверждены еще в феврале 2015 года.

Критики формулы «Роттердам плюс» тут же начали кричать о том, что включать в нее стоимость доставки до Украины несправедливо. Поскольку ТЭС потребляют украинский уголь. Но те же критики по какой-то причине «забывали» сказать о том, что накануне введения новой формулы ситуация в отечественной угледобыче была, мягко говоря, очень непростой: по сравнению с периодом до начала военных действий на Донбассе добыча угля сократилась вдвое (с 80 млн до 40 млн т). И эти объемы с большой натяжкой покрывали потребности энергетиков. А после потери антрацитовых шахт Донбасса в марте 2017-го ситуация хронического дефицита стала и вовсе критической – объем вынужденно импорта в энергосистеме увеличился до 25%.

И, наконец, главный вопрос – стоимость ресурса, цена которого определяется по формуле «Роттердам плюс». Ресурс, котором торгуют в Роттердаме, добывается в странах, где экономика угледобычи кардинально отличается от украинской. Если в Австралии уголь добывают экскаваторами в карьерах, то в Украине – в глубоких шахтах. Соответственно, он априори не может стоить дешево. И здесь главная задача НКРЭКУ – найти баланс между выживанием украинской угольной отрасли и интересами потребителя, который не должен переплачивать в связи с неэффективностью отечественных шахт. Как компромисс за основу был взят принцип импортного паритета – украинский уголь должен стоить не дороже поставок из-за рубежа (т.е. уголь из условного Роттердама с доставкой в украинский порт).

Промышленность вышла в прибыль

Можно долго рассуждать о динамике котировок в Роттердаме и их влиянии на тариф для ТЭС. Но главным индикатором эффективности новой формулы, безусловно, будет ее влияние на промышленность. Сейчас уже очевидно, что страшилки о возможном падении конкурентоспособности наших предприятий из-за подорожавшей электроэнергии - самый большой миф. Ведь крупнейшие промышленные потребители тока по итогам 2017 года продемонстрировали значительный рост прибыли.

Так, согласно официальному сообщению группы компаний Метинвест, их чистая прибыль по результатам прошлого года составила $617 млн против $118 млн в 2016 году. Крупнейшее горно-металлургическое предприятие Украины меткомбинат АрселорМиттал Кривой Рог, по данным пресс-службы предприятия, увеличил чистую прибыль на 87,4% - до $190 млн. Компания Ferrexpo в 2017 г. увеличила чистую прибыль на 108% - до $394 млн, по сравнению с $189 млн в 2016 г. Об этом говорится в отчете компании, опубликованном на сайте Лондонской фондовой биржи.

Особенно показательны в этом контексте результаты работы предприятий энергоемких отраслей. Например, ферросплавной, где цена электроэнергии в себестоимости продукции достигает 50%. Скажем, согласно официальному сообщению предприятия, в 2017 году Запорожский ферросплавный завод (ЗФЗ), по предварительным данным, увеличил чистую прибыль в 9,4 раза, до 1,648 млрд грн. по сравнению с 175,3 млн грн. чистой прибыли в 2016 году.

Такие результаты наглядно демонстрируют, что и после введения рыночной формулы расчёта стоимости электроэнергии для промышленных потребителей украинская продукция, в том числе и энергоемкая, сохраняет сильные конкурентные преимущества. Поскольку даже сейчас стоимость тока в Украине остается одной из самых низких в Европе (стоимость тока для населения – однозначно самая низкая). В частности, стоимость электроэнергии в Украине для промышленных потребителей составляла 1,8 грн/1 кВт.ч, для населения – 1,2 грн/1 кВт.ч. Для сравнения, в соседней Польше (согласно данным Eurostat) – 2,5 грн/1 кВт.ч и 4,2 грн/1 кВт.ч соответственно, в Еврозоне – 3,5 грн/1 кВт.ч и 6,4 грн/1 кВт.ч соответственно, в Беларуси – 3,2 грн/1 кВт.ч и 2,1 грн/1 кВт.ч соответственно.

Олег Гнитецкий, аналитик госпредприятия «Укрпромвнешэкспертиза» объясняет ситуацию просто: с одной стороны, рост тарифов на газ и электроэнергию в 2017 году был несущественным на фоне значительного роста стоимости конечной продукции. «В первую очередь дорожает продукция. За этот период (2017 год - ред.) цены значительно выросли. То есть цены на конечную продукцию выросли, при этом себестоимость роста меньшими темпами, вот и все».

Энергосообщество ЕС поддерживает курс НКРЭКУ на реформы

Избыточная критика Регулятора со стороны политиков, откровенное вмешательство в работу и давление на ведомство Дмитрия Вовка всерьез беспокоит международных экспертов. Об говорится в отчете о проведении анализа деятельности НКРЭКУ, подготовленном Секретариатом Энергетического сообщества ЕС. Как поясняется в документе, целью исследования была "оценка того, в какой степени недавняя критика НКРЭКУ является результатом непопулярных, но оправданных рыночных реформ, введенных регулятором, или насколько эти реформы оправданы, учитывая качество процесса принятия решений".

В качестве примера вмешательства в работу регулятора называется начатое Национальным антикоррупционным бюро Украины (НАБУ) расследование и проведенный обыск по факту утверждения НКРЭКУ формулы расчёта стоимости электроэнергии «Роттердам плюс». Также международные эксперты расценили как давление на регулятора и опрос Антимонопольного комитета Украины о том, «может ли формула «Роттердам плюс» на практике создавать преимущества для одной группы бизнеса и ущерб для других». При этом эксперты Европейского энергетического сообщества, проводившие аудит решений НКРЭКУ, не нашли нарушений в работе регулятора. Что можно расценивать, как еще один аргумент в пользу «Роттердам плюс».