Руслан Коцаба: Юрий Луценко поступает со мной не по-мужски. Часть 1

14 июля Апелляционный суд Ивано-Франковской области поставил точку в деле известного журналиста и блоггера Руслана Коцабы после 524 дней тюремного заключения.

Руслан оказался в тюрьме по статье "препятствование деятельности ВСУ" за то, что выложил в интернете видеоролик-обращение к Президенту, в котором он назвал войну на востоке страны братоубийственной, призвав отказываться от мобилизации.

Дело Руслана за полтора года заточения успело стать прецедентом.

"Знай" встретился с Русланом и задал вопросы, которые сейчас интересуют многих.

- Руслан, Вы уже 6 дней на свободе – чем занимаетесь?

- Занимаюсь семьей. Мои дети и жена провели долгое время без меня, приходится наверстывать упущенное. Также я выпал из информационного пространства. Поэтому читаю новости за последнее время. В тюрьме я потерял былую форму – пришлось взяться за велосипед.

- Что говорят Вам ивано-франковцы?

- Со мной многие здороваются, говорят, что верили в мое освобождение. Я, признаться, удивлен – потому что сам в это не верил. Не мог не заметить, насколько изменились люди и ситуация. Только на днях был на рынке, заметил, что большинство людей в депрессии, ходят с опущенными головами. Знакомые говорят шепотом. Один из них сказал мне прямо: давай отойдем и поговорим, потому что здесь в центре веб-камеры стоят. Возникает ощущение, что страна котится в советские прошлое…

- К какому политическому лагерю Вы себя относите?

- К адекватникам – их я смотрю, стало больше, чем было. Горе воспитывает. Конечно, воспитывает хорошо добро, но горе тоже может многому научить.

- По поводу Вашего видеообращения – как вообще пришла такая идея?

- Я видел войну собственными глазами. Ходил там пешком, общался с людьми по обе стороны фронта, без цензуры. И уже тогда понял, что на войне просто зарабатывают. Я очень хотел донести это до людей. В тот день, когда я записал свое видео, как раз вышел указ – увеличить призывной возраст до 60 лет и брать даже тех, кто имеет троих детей. И я решился. У меня на это было не просто моральное право, это была моя обязанность. Это была гражданская война и суд подтвердил, что я был прав. Потому что меня оправдали. Самое интересно, что когда меня только посадили – мое видео набрало 17 тысяч просмотров. А затем, "благодаря" такому пиару СБУ – уже пол миллиона. Сделали пиар тем, что меня взяли без никаких доказательств – такими действиями они заставили вместо меня говорить мое видео..

- Были ли готовы к тому, что в один прекрасный день к Вам придут?

- Нет, у меня возникло чувство огромной несправедливости. Помню, как заскочили в однокомнатную квартиру десяток людей, помню, как тряслись руки у человека, который мне зачитывал санкции на обыск и арест – это был большой резонанс. Мне сказали, что я второй человек в области который идет по такой статье – "Государственная измена". До меня был еще какой-то высокопоставленный военный в 70-ых годах, за которым следили два года, чтобы взять по этой статье – дело было еще при Союзе. И тут вдруг я.

- Я знаю, что Ваши друзья и коллеги свидетельствовали против Вас? Кто эти люди? Вы общаетесь с ними?

- Я не буду называть фамилий. Зло помнить просто не привык. Свидетельствовали против меня 4 журналистов и один оператор, которого я знал с юности – он не очень далекий человек. Больше всего меня поразил коллега, который был в АТО – мы с ним тогда пересеклись, он был очень приветлив со мной – я успел побывать в ЛНР, а он был в ДНР. Этот коллега звонил мне в ночь перед арестом, приглашал встретиться с какими-то солдатскими матерями – но на тот момент мне было не до этого, я отказался. На суде он заявил, что я планировал побег в ЛДНР. Понимаю, что его тоже взяли в оборот "гебисты". Нужно иметь силу, чтобы сказать им "нет, но видимо, у этого человека такой силы не было

- Как относились к Вам в СИЗО?

- Тут я бы очень хотел сделать ремарку и попросить вас помочь мне в гражданской люстрации – это когда вслух называют тех, кто заслуживают этого.

Это майор СБУ Петр Рудницкий, который фальсифицировал мое дело, Петр Гаврилюк, который подписывал акт обвинения, прокурор Владимир Грищук, прокурор, который поддерживал гособвинение Роман Белый. Все эти прокуроры затем пошли на повышение и ни одно не сняли. На днях к нам приезжал Юрий Луценко, снимал областного прокурора. Ему задали вопрос – а что будет с Коцабой. Он уделил мне достаточно времени и рассказал, что Коцаба виноват, а ГПУ будет подавать кассацию, чтобы меня все-таки засудили. Я ничего не имею против Луценко – я не буду трогать тот факт, что у него нет соответствующего образования, не хочу вспоминать, что он творил в аэропорту во Франкфурте в свое время. Он человек, который также сидел в тюрьме и поступил он со мной не по-мужски в этой ситуации.

Со мной ведь в соседней камере сидел подполковник Олег Пархоменко – военком. Он был по моему делу свидетелем обвинения, утверждая, что я сорвал мобилизацию. А попался на взятке и оказался рядом в соседней камере. Когда я узнал, кто там сидит, я начал его звать, очень хотелось спросить – для чего он это делал. Я кричал ему из своей камеры: "Олег, зачем ты это делал?", но он не отвечал, хотя я слышал, что он там, брязкает посудой, включает кипятильник. Но он молчал, а потом его забрали.